Tazabek - Корреспонденты ИА АКИpress побеседовали с экс-председателем Совета министров Киргизской ССР и бывшим премьер-министром КР Апасом Джумагуловым. В интервью он рассказал про детские военные годы, работу в нефтяных промыслах «Кыргызнефтегаза» в Кочкор-Ате, в Центральном комитете и в правительстве, поделился своим видением многих вопросов: реформой промышленности и экономики, приватизацией, выборами, разработкой месторождений и строительством, в том числе ГЭС.

Детские и юношеские годы

- Апас Джумагулович, какое у Вас самое яркое воспоминание из детства?

- Труд — это самое полезное на всю жизнь, что я вынес из детства, помимо, конечно, материнской ласки и родительского наставничества на прямой путь. Не словами, а делами. Мы видели, как они работают, поэтому трудились вместе с ними.

Отец, после возвращения с войны с финнами в 1940 году, ушел на фронт Великой Отечественной, а мама в 1942 году сильно заболела. Сестре было 11 лет, мне было где-то 8-9 лет. В ту пору нам очень помог Мирнозов, еврей по национальности, который раньше с отцом работал. Он почувствовал, что если маму исключат из бригады дойных коров на ферме, то нам придется очень тяжко. Он устроил маму сторожем, и нам позволялось выходить на работу вместо нее. Кроме охраны мы к утру разносили сено каждой корове.

Мы получали 300 грамм хлеба для мамы и по 100 грамм на детей, правда не каждый день. Это было для нас серьезной поддержкой на все годы войны, ну и, конечно, свое хозяйство. Отец, уезжая в армию, оставил только одну просьбу для мамы — «корову не теряй, кормить будет тебя и детей». Все годы войны мы были с молоком нашей коровы и теленком. Молоко продавали и жили на вырученные средства. Годы войны были самыми трудными. Заготавливали на зиму хворост, кизяк, сено для коровы и телки, и все это вручную вязанками доставляли домой на себе. Не хватало поливальщиков, и в летнее время совхоз привлекал нас поливать огромные поля люцерны.

- Вы так много работали в детстве, а как же школа?

- Школу посещал все годы за исключением первого семестра 1945 учебного года. С возвращением отца с войны вновь продолжил учебу.

Мы жили в совхозе Стрельниково, во втором отделении, сегодня называется Арашан. Так получилось, что я ходил в Таш-Мойнокскую неполную среднюю школу один. Это примерно 7 километров от дома. Переходил 3 реки, мостом была оснащена только большая река Аламединка, она была из досок, часто уносило. Очень часто мокрый приходил в школу или из школы. В время полноводия переходил реку Аламединку по дамбе, сооруженной из глыб камней. Она разделялась на три реки: основную Аламедин и еще два ответвления. Все мои сверстники, к сожалению, побросали школу после первого семестра.

Я закончил Кой-Ташскую неполную среднюю школу – 7 класс, и поступил в Бишкекскую школу №5. В 9-ом весь класс перевели экспериментально в 6 школу с русским языком обучения и ее закончил, получив аттестат окончания 10 классов. Этот перевод для меня был связан с трудностями, так как 8 лет я проучился на кыргызском языке. Но зато это дало возможность немного лучше знать русский и выехать за пределы Кыргызстана, в частности, в Москву. Многие одноклассники поступили в Ленинград, Москву, Новосибирск, Алма-Ату.

- Какое самое важное поворотное решение было принято Вами в жизни?

- В Москве сдал экзамены по двум предметам, прошел собеседование и поступил в Московской институт нефти имени Академика И.М. Губкина. Таким образом я стал студентом и закончил успешно институт, уже работая одновременно в экспедиции Академии Наук СССР у профессора В.А. Долицкого.

Вторым самым поворотным решением стало оставить Москву после одного года работы в Москве, в Южной комплексной геологической экспедиции АН СССР. Отец уходил на пенсию, и я, не колебаясь, уехал домой к родителям. Прибыл в Чангыр-Таш после одного года работы, здесь перевели в Кочкор-Ату, где прошел все ступени и проработал почти 13 лет, из них 11 лет главным инженером «Кыргызнефтегаз».

Это была самая ответственная должность. В те годы «Кыргызнефтегаз» достиг самых больших рубежей, открыты новые нефтяные и газовые месторождения, внедрены прогрессивные способы добычи, очистки нефти. Я уже говорил, что руководителем моей научной работы с 3 курса института был очень известный геолог, доктор, профессор Долицкий Владимир Абрамович, который много работал на Ближнем Востоке, в Иране, в Ираке, свободно владел тремя иностранными языками.

Мы многие годы были связаны по работе. Он меня загружал интересными научными работами. В институте у нас в группе было 105 человек, из которых 5 человек оставили в Москве, остальных распределяли по Сибири и на Дальний Восток. В те годы нефтяная промышленность бурно развивалась. В том числе и я хотел уехать куда-то далеко-далеко на Север как геолог. Не получилось, меня оставили в Москве в том институте, где я с третьего курса уже работал на полставки. Летом по 3-4 месяца от академической экспедиции бывал на полевых работах. Где только не побывал. Но надо было ехать домой и быть с родителями.

Партийная жизнь

Еще одним поворотным в моей жизни событием стало время, когда меня забрали в Центральный комитет, утвердив на Пленуме ЦК заведующим отделом ЦК КП Киргизии по промышленности, транспорту и связи. Я категорически отказывался, потому что я видел себя в своей профессии. Уже заканчивал докторскую диссертацию, и осенью 1973 года я ее должен был защитить в том же институте, где учился. Позже, завершив заочную аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию и имел ученую степень кандидата геолого-минералогических наук.

- Кто настаивал двигаться на партийной линии?

- Таких людей не знаю. У меня не было ни одного родственника или близких людей, в том числе в руководящих должностях. Образно говоря, выше бригадира совхоза или колхоза не было. Так что должен разочаровать, не было таких «наставников». Более того, я согласился только на четвертый раз.

Сначала Ахматбек Суюмбаев категорически предлагал перейти в обком партии, заведующим отделом. Через 2 года Султан Ибраимович Ибраимов, 1-ый секретарь того же обкома компартии Киргизии, рекомендовал меня заведующим обкома партии. Я тоже отказался, потому что мне нужно было завершить докторскую работу. Первые мои научные статьи, работы были выполнены и опубликованы в трудах Института и научных авторитетных журналах «Геология нефти и газа».

В 1973 году пригласили в Центральный комитет. Я отказался от предложения у секретаря ЦК Компартии Киргизии Вакулова. В тот же день пригласил второй секретарь ЦК КП Киргизской ССР Тартышев и предложил, я отказался. Тогда он при мне позвонил Турдакуну Усубалиевичу и сказал, что он отказывается. Я действительно просил его оставить меня на той работе, где я знаю свое дело. Тогда пригласили к первому секретарю ЦК компартии Т.Усубалиеву.

Он доброжелательно принял. Я понял, что много обо мне знает, но дальше у него разговор был очень короткий. Я еще «а» не успел сказать, он сказал: «Нам нужны кадры. Я знаю, что вы отказываетесь».

Он мне указал на полку, где очень много кандидатских и докторских работ и сказал: «Нам нужны работающие кадры. Вы завтра будете в Центральном комитете. Вас такой-то человек ждет». Все, на этом разговор закончился.

Он пригласил заведующего орготдела Кабанова. Его не оказалось, пришел Абакиров.

Усубалиев попросил оформить и отправить в ЦК КПСС тому-то, сказав мне: «Надеюсь, что вы не подведете». Было понятно и ясно. Я уже морального права не имел отказываться, хотя очень сожалел, что надолго отойду от научных работ по профессии геолога. Слово «согласен» я не высказал, хотя другого пути уже не было, уж магическим был Усубалиев.

- Как вам партийная работа?

- В первое время работал с опытнейшим отраслевым секретарем ЦК П.Вакуловым, затем с А.Масалиевым. Работа была многогранная, тяжелая, ответственная, работал с опытными людьми дружно. Главным было состояние и перспектива отраслей, кадры, кто бы мог лучше справиться, видел перспективу развития. Позже мне повезло, много самых разных поручений давал первый, и по ряду вопросов работал непосредственно с Усубалиевым.

Я здесь выбрал самый правильный, на мой взгляд, путь совместной работы. Какое бы поручение ни получал, за исключением некоторых сугубо секретных или личных вопросов, информировал своего отраслевого секретаря, даже советовался, и об этом знал первый. Мы очень доверительно и согласованно работали.

Заведующим я проработал 6 лет. Затем был избран на пленум ЦК уже отраслевым секретарем ЦК компартии Киргизии. Затем был избран первым секретарем Иссык-Кульского обкома партии и там, к сожалению, проработал один год. Но здесь снова у меня началась новая ответственная работа. Избрали в парламенте председателем Совета Министров Киргизской ССР.

Переход в Центральный комитет был ответственным шагом. Как вы знаете, в те годы все проходило через ЦК. И только 1-й секретарь ЦК мог рекомендовать избрать из первого секретаря Иссык-Кульского обкома компартии председателя Совета министров Киргизской ССР.

Были вопросы, когда они концентрировали всю власть на себя. Вот это приводило к двоевластию. Занижена была роль премьера и председателя совета министров. Мне повезло, что они мне оказывали полное доверие, так как я работал многие годы заведующим отделом промышленности, транспорта и связи, а затем отраслевым секретарем ЦК Компартии Киргизии и потом был избран на сессии Жогорку Кенеш Председателем Совета Министров Киргизской ССР, тоже с согласия ЦК КПСС и Политбюро ЦК.

Годы премьерства

- В независимом Кыргызстане на посту премьера вы были самый долгий срок. Это были трудные годы. Как вам кажется, что вам удалось сделать, а что нет?

- Когда власть перешла к нам, естественно, перешла и глобальная ответственность. Она заключалась прежде всего в выборе форм, методов управления страной, которая находилась еще в пути. Старая система рухнула и уходила в историю, новую надо было создавать, переходить без промедления и колебаний на рыночные формы правления, о которой слышали, читали, но не знали, не жили в ней.

Самым трудным было перестроить кадры, и не все могли в себе найти силы перестроиться. Люди того времени привыкли работать по указанию, на готовом, а тут надо было добывать, искать рынок и не только сбыта. Это оказался крайне непростой вопрос. Кроме того, первая трудность заключалась в том, что примерно до 30% бюджета многие годы покрывалась за счет союзного бюджета союзным правительством.

А когда Союз распался, все связи, все договора исчезли, транспорт, связи уже не работали, старые договора ушли в историю, их никто не выполнял, цены рухнули в разы, люди работали, зарплату не получали, продукция не имела сбыта, заводы и фабрики встали, или работали на бартер, некоторые объявляли себя банкротами, полный хаос, но экономику надо было налаживать.

Снабженческие, финансовые вопросы тоже союз решал. Раньше нам нужно было защищать бюджет в Госплане, представляя экономические интересы страны в союзных органах. Все это исчезло, и надо было всё это налаживать в новых рыночных условиях.

Когда принял правительство, хлеба (зерна) было всего на 2 недели. Дефицитные товары - это одно, а вот хлеба не было... этого нельзя было допустить.

Полностью надо было перестроить функции и ответственность, подобрать кадры, а кадры надо было знать. Благо, работал премьером и много знал. Нужно было переходить на рыночные условия и взаимоотношения. Надо было самим перестраиваться и помогать по делу всем, с кем работали, особенно тем, от уровня работы которых зависел успех продвижения системы.

Переход на рынок

Если на эту тему, то еще в 1989 году, когда наша республика была Союзной, наше правительство по своей инициативе внесло в Жогорку Кенеш доклад о возможном в перспективе переходе республики на рыночные рельсы. С докладом выступить поручено было мне. Я его готовил и выступал с этим докладом. Было много еще такого неожиданного, с чем депутаты не соглашались. Слова рынок и рыночные отношения многими не воспринимались, поскольку все их связывали с капитализмом.

Пожалуй, надо отдать должное депутату Парламента Абсамату Масалиевичу [Абсамат Масалиев - бывший первый секретарь ЦК Компартии Киргизии], который в принципе поддержал основу доклада и высказал в своем выступлении ряд замечаний.

Хотя многие полагали, что он консерватор, в своем же выступлении он сказал: «Да, действительно, надо к этому готовиться. Наверное, мы к этому придем».

Кое-что из того, что мы сделали и предлагали в первые годы двигало нас к свободному рынку. Здесь, главным было что республика одной из первых добилась полноценной либерализации рынка, свободная торговля стала неминуемо необходимой, и она работала: введенная еще в 1991 году частная собственность на землю начала тоже двигаться, и введенная национальная валюта «сом» сыграла главную свою функцию, т.е. мы конкретно уже входили в рынок и рыночные отношения.

Это было главным, но работа была впереди в каждодневном напряженном труде. И это действительно произошло, на 3-й год мы работали почти в рыночных условиях, перешли на рынок. Это было самое тяжелое время. Но тем не менее работали, налаживали, учились и учили. К середине 1996 года мы вышли уже на положительные темпы развития в рыночных условиях, решив проблемы заработной платы, пенсий и пособий. Имея положительные темпы развития всех основных ведомств, собственными силами стали закрывать те дыры, которые образовались, постепенно уходили от унизительной помощи.

Нам нужно было ориентироваться именно на внешний рынок, на долларовую продажу, в том числе своего сырья и напрямую.

Как вышли из положения наши друзья из Белоруссии? У них было огромное количество экспортной продукции. Мы пользовались белорусскими холодильниками, телевизорами, тракторами, самосвалами. В послевоенные годы в Беларуси были созданы огромные мощности. Они были ориентированы не только на внутренний, но и на внешний рынок.

У нас не оказалось ничего, кроме полтонны золота. Мы много выпускали продукции, в основном комплектующих, в огромных количествах штепсельных разъемов для электротехнической и радиотехнической промышленности. Урановый комбинат встал, выработав за многие годы свое сырье.

Ртутный комбинат стоял и сегодня в нужном объеме не выпускает продукцию. Кадамжайский сурьмяной комбинат, многие годы выпускавший высококачественную сурьму для всей страны и на экспорт, вскоре после развала Союза полностью встал, так как сырье, поставляемое из России, перестали нам продавать.

В своих интересах продали за рубеж, посадив на мель огромный комбинат, и коллектив в 3 тысячи человек. Республика принимает меры, но цена оказалась высокой.

Разработка Кумтора

- По вашему мнению, соглашение с Кумтором было справедливо в то время? Как вы думаете сейчас, по прошествии лет?

- Оно было справедливым до того момента как была создана «Центерра Голд». В 2005 году по Кумтору должны были (уже по продленному сроку) на 100% рассчитаться с инвестициями, и все поступления за проданное золото должны были принадлежать Кыргызстану и народу страны. Месторождение и все хозяйство должно было перейти Кыргызстану. Вместо этого у Кыргызстана стало около 33% доли, хотя изначально доля составляла 74%, а позже около 63%. Здесь трудно говорить что-либо более о долях до и после учреждения «Центерры Голд». Месторождение должно было полностью перейти в собственность Кыргызстана не позже 2005 года

Поэтому тяжелейшая борьба, которую вел С.Н. Жапаров с коллегами по полной передаче Кумтора в полном объеме со всеми предприятиями, основными и иными Фондами в собственность Кыргызстана, была своевременной в те годы, когда он открыто и аргументированно обосновал и вносил предложение Парламенту Республики. Не сделали тогда, но справедливость восторжествовала, вопрос решен усилиями, героической настойчивостью президента Жапарова и его команды. Кумтор в полном объеме, со всеми коммуникациями возвращен народу Кыргызстана, доход его работает на развитие экономики и социальные дела: дороги, школы и многие, многие другие вопросы развития республики.

Отношение к приватизации

- В 90-е годы, еще до Вашего прихода в правительство, Республика начала работать с Международным валютным фондом, со Всемирным банком. В лице Фонда Госимущества начали внедрять программу приватизации. Как вы считаете, приватизация в том виде с таким темпом всё-таки была ошибкой в 90-е годы?

- Я буду не искренним, если скажу, что в целом приватизация была ошибочной. Нет, она нужна была. Но с другими организационными принципами, другими продуманными, не аварийными темпами, и, возможно, главное не единоначалием Фонда и его руководства. Выполняя требования, смогли же мы сохранить, объявив их стратегическими отраслями, например, нефтегазодобывающую отрасль, энергетику, золото и другие изделия военных заводов.

В 1994 году, когда второй раз вернулся в правительство, приватизация завершалась, особенно для хлебных производств и заводов. Оставались простаивающие, нерентабельные, тяжелые для пуска в работу производства.

Даже при этом договорились с Жогорку Кенешем проводить приватизацию по закону. Фонд вносит в правительство предложения, согласованные с Жогорку Кенешем. Какие предприятия и в какой период будут приватизированы и будут совместно осуществлять всю работу, то есть каждое предприятие согласовывать и включать в график. В год, возможно, будет не более двух графиков приватизации объектов. И ничего из этого плана не получалось.

Все было в руках Фонда, он был вне правительства. График не представил и не согласовал, сам Фонд по-прежнему осуществлял работу, причем часто с единичными объектами. Покупатели заводов, фабрик или цехов должны были выполнить ту задачу, которую перед ними должен был поставить Фонд, прежде чем продать:

Первое - это не потерять профиль (доказать, если невозможно, то письменно убедить). Таково должно быть требование.

Второе - сохранить квалифицированные основные кадры. Это было написано в условиях приватизации. К сожалению, в Фонде об этом забыли. Нужны были более жесткие условия к тем, кто покупал эти предприятия. Многие предприятия действительно стояли или были почти банкротами. Но, тем не менее, новые руководители должны были выполнять требование, и ответственность тех, кто покупает, должна быть высокой, без никаких условий. Не можете – не покупайте, пусть стоят.

По нашей настоятельной просьбе, в начале 1995 года вернули вопросы приватизации правительству. Напомню, до этого отвечал за это Фонд госимущества. Они самостоятельно, без согласия правительства осуществляли эту работу. С согласия президента страны правительство на своем заседании рассмотрела состояние дела по приватизации, осуществляемой ФГИ.

На заседании дали крайне отрицательную оценку, рекомендовали освободить первого руководителя ФГИ, а материалы по некоторым негативным делам направить в прокуратуру.

В целом, положение в республике было тяжелым, огромные долги по заработной плате, пенсиям. Предприятия почти все стояли или работали на бартер, или на себя - руководителя. Прибыльных и экспортных предприятий не было. Не было у нас ни нефти, ни газа в значительном экспортном объеме, в том числе угля и других экспортных товаров.

Нужно было какое-то время, чтобы оживить экономику. Нужно было осуществить свободу торговли, запустить малый средний бизнес, все что осталось от былого огромного объема экономики: цеха, отдельные производства. Нужно было решать активнее вопросы переработки сельхозресурсов и многое другое. Главное, нужно было задействовать всё, что осталось, делать упор на рыночные отношения. Нужно было уделить внимание тому, что осталось из крупных заводов и предприятий. Все это делали настойчиво, повседневно, с еженедельным отчетом у премьера.

В то время это не было простым вопросом, особенно после развала Союза. Могу объяснить на примере наших пресс-подборщиков. Страна по просьбе очень высокого лица, Генерального секретаря ЦК КПСС, за короткое время довела объем выпуска пресс-подборщиков почти до 40 тыс. штук в год. Имея союзные средства, мы построили два корпуса по проекту, каждый из которых был рассчитан на 20 тыс. кв.м. Кроме этого построили другие цеха и подразделения, что-то реконструировали. Когда мы стали приближаться к тем показателям, которые были заданы в проекте, пресс-подборщики стали ненужными.

В первый же день развала Союза все области России и некоторые республики отказались от этой продукции. Раньше Министерство сельского хозяйства СССР, Госснаб СССР по заявкам распределяли. Все исчезло. А здесь работало около 7 тысяч инженерно-технических работников. Почти тысяча работников каждую неделю занимали крыльцо здания правительства, что же делать? Решали, в том числе включив программу PESAC.

Выборы 90-х

- За годы независимости у нас было 3 случая, когда власть менялась в ходе массовых народных волнений. Это в 2005, 2010 и 2020 годах. Но мы знаем, что и в 90-м году власть поменялась Это был один из немногих случаев в Центральной Азии, где первый секретарь ЦК потерял власть. В июне 90-го у нас были ошские события, осенью состоялись президентские выборы. Пришел новый человек. Первый секретарь Масалиев проиграл эти выборы. Вы в этих выборах участвовали тоже. Имеют ли отношение президентские выборы 90-го года к тому, что было после — в 2005, 2010 году? Вы, как свидетель этих событий, что можете сказать об этом?

- Очень коротко, думаю, нет. Выборы 90 -х практически на последующие выборы не могли прямо повлиять, обстоятельства складывались иначе, другие кадры выросли.

Пожалуй, это самый трудный вопрос. В ряде публикаций, в том числе и в моей книге, подробнейшим образом описано, как это происходило. Да, действительно, ко мне обращались, чтобы я не снимал свою кандидатуру во время выборов. В те годы я был удовлетворен той работой, которую вел. Это был тот потолок, который меня устраивал. Если уж я занимался экономикой, то я никому больше не оставлял что-либо важное, чтобы за меня работали.

Я с ними старался справиться сам. Слушал всех всегда, старался учесть их мнения, знал кадры, знал, где и что делаю, что я могу. А вот стать первым президентом я еще не был готов. Однажды рано утром по ВЧ от имени 114 человек депутатской группы демократов, представляющих почти все области и некоторые регионы, звонит Амангельди Мурсадыкович Муралиев и просит встречи. Мэру города Бишкек отказать я не мог.

Встретились в районе университета. Он много времени меня уговаривал не снимать свою кандидатуру. Долго думая, я сказал ему, что если он желает мне добра, то этого вопроса прошу не ставить и отказался.

Через некоторое время зашли ко мне 18 человек, в том числе демократы, среди них были депутаты. Они тоже настоятельно просили, даже требовали, не снимать свою кандидатуру и желали добра. Конечно отказал им тоже в категорической форме, сказав: «Если вы хотите мне добра, то этого не делайте». Через некоторое время пришли аксакалы. Они тоже этого же просили.

Во время сессии Жогорку Кенеш, при выдвижении кандидатуры в президенты, в самую последнюю секунду вспоминал проклятия сидевших и стоящих у юрты, тогда я на самом деле дрогнул. У здания, где проходило заседание, сидели в юртах, стояли юрты и у входа здания. Несколько десятков людей кричали, что будут проклинать, если я сниму кандидатуру. Тогда я принял решение и не снял свою кандидатуру.

- Вы жалеете, что не сняли?

- Я не жалею, потому что я выполнил чаяния всех тех, кто упрашивал меня не снимать. Каждый должен был выполнить свой гражданский долг, учитывая сложившееся обстоятельство.

- А в тот момент была ли какая-то угроза внутриреспубликанского конфликта?

- Нет, не знаю. Если бы я снял свою кандидатур, то те, кто был у 99 юрт по городу, меня бы проклинали. Это точно.

Будущее Кыргызстана

- Через 10-20 лет какой видите нашу страну?

- Я вижу, что у республики есть огромные возможности. Сегодняшнее руководство выбрало единственно верный, правильный путь. Я это говорю убежденно, с каждым днем возрастают меры и действия. Они вселяют огромную надежду и уверенность, что выработанная стратегия в действии, в работе, и в ближайшие годы начнут давать результаты и плоды в экономике, а через экономику социальная сфера будет развиваться иными темпами. Все это заложил президент Садыр Нургожоевич Жапаров и его команда. Он огромное внимание уделяет строительству школ и детских садов, дорог и многим другим жизненным вопросам развития, особенно жилью.

Это большая кропотливая работа, которая нужна для поднятия уровня жизни населения, поэтому параллельно уделялось пристальное внимание развитию базовых отраслей, электроэнергетике, горнорудной, машиностроительной, легкой промышленности и сельскому хозяйству. Все знают, какая активная работа ведется по Камбар-Атинской ГЭС-1.

Если КАГЭС-1 будет введена через 5-6 лет, то ее мощность закроет потребности республики, и большая половина пойдет на экспорт. Кроме этого будут строиться самые разные крупные и малые электростанции, ГЭСы.

Осуществление в жизнь тех задач, которые президент поставил в области развития энергетики, безусловно, приведет всех тех, кто желает построить себе свои станции, заводы, фабрики. Особенно это станет реальным с вводом Камбар-Атинских двух ГЭС и ряда ГЭС Сары-Жазского каскада.

Это позволит привлечь огромные инвестиции для развития горнорудной промышленности, машиностроения, транспорта, связи и торговли. А строительство Кокомеренских ГЭС с четырьмя станциями, с выдачей 8 млрд кВт электроэнергии, позволит выдать на экспорт в КНР, Индию, Пакистан и другие страны. И страна может стать крупнейшей энергопоставляющей страной, и это не в далеком будущем.

Решительные меры, принимаемые по строительству дорог, особенно большой дороги Китай—Кыргызстан—Узбекистан, и ряд других крупных объектов, в том числе экологически чистого города на Иссык-Куле, приумножат темпы развития экономики и социальных сфер. Ожидают своего внимания железнорудная, угольная и алюминиевая отрасли, особенно в связи с развитием и вводом мощностей электроэнергетики.

Как видим, есть огромные возможности комплексного развития экономики страны.

Добыча урана

- Скажите, какое у Вас отношение к разработке титано-магнитита? Сейчас Кыргызстан начинает осваивать месторождение Кызыл-Омпол, снят мораторий на разработку урана. По этому поводу много дискуссий, правильно это или неправильно. Вы, как человек, хорошо знающий отрасль, прокомментируйте этот вопрос.

- Ответ однозначный, данное месторождение, в том числе все участки Кызыл-Омпола, надо ускоренно осваивать, и прежде всего это касается уже утвержденных запасов.

В этом районе 5 месторождений, одним из которых является Таш-Булак. Рядом есть Узун-Сай. Остальные 3 возможных месторождения надо ускоренно доразведать. Нужно определить реально утверждаемое количество запасов: возможно тория, урана, циркония и других полезных ископаемых. Уточнив запасы, возможно их осваивать одновременно как одно крупное месторождение, возможно два-три месторождения как одно предприятие. Хотел бы видеть здесь крупный объект. Чтобы однозначно ответить, надо двумя-тремя партиями начать разведку, имея, конечно, финансы, технику и кадры.

То, что выше сказано, касается только россыпных месторождений. Я не берусь говорить за коренные месторождения. Это отдельный вопрос. Разработка их в свое время была запрещена. При разработке коренных месторождений применяется кислотная флотация. Чтобы не было флотации, тогда надо перевозить огромный объем породы в Кара-Балте. Выдержит ли экономика, я не знаю. Надо считать.

При разработке рассыпного месторождения озеро не будет загрязнено. Разработка будет представлять собой карьер, экскаватор, который поднимает эту породу с карьера. Выделяется то, что ненужное. Это глина, песок, камень. Нужное складируется, убирается, пакуется в контейнер и увозится в Кара-Балту. И только там контейнер будут открывать, и начнется флотация «вторичная». Технология отработанная.

- А что с радиоактивной пылью?

- По технологии применяется мокрый способ выемки, и поэтому радиоактивной пыли как таковой не будет, не должно быть.

Есть ли бизнес?

- У вас была какая-то доля собственности в Кара-балтинском горнорудном комбинате?

- Никогда не было и нет. Я никогда не давал повода для этого. Я работал за официальную заработную плату.

У меня вообще ноль собственности. Никогда не пытался ее иметь. Причем ни в одном предприятии, ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности, ни в других отраслях не было и нет у меня никакой доли.

- Какое вы имеете отношение к цементному заводу в Пензе?

- Я принимал участие в строительстве завода с нуля, начиная с утверждения запасов сырья, проекта и заканчивая подбором генподрядчика. Конечно, были трудности в подборе генпродрядчиков и их предложений по объемам работ по технологической части завода. Нас их предложение не устраивало. У нас было свое видение.

После длительных переговоров, генподрядчик согласился с нашим предложением. Мы знали, что это довольно низкая цена строительства подобного завода. На этих условиях мы заключали контракт.

Со специалистами я учувствовал в подборе оборудования на нескольких заводах-поставщиках в КНР, подбирал строителей по тендеру осуществления проекта в жизнь с разработкой карьера. На 100% проект выполнили. Как председатель совета директоров отвечал за осуществление проекта в целом.

Кроме того довольно напряженно решались вопросы выделения лимита на газ, электроэнергию. Кроме того, сами построили железнодорожную станцию, железную дорогу от станции до завода. Отгрузка осуществлялась ж/д транспортом прямо из цехов завода в Москву и Московскую область и другие области. Объект огромный, называется 2-х миллионником.

В целом это очень крупный проект. Я заканчивал посольскую работу, было известно, что я уезжаю домой, узнав об этом инвестор предложил, и я через некоторое время согласился, мы подписали договор. Остался до окончания и пуска в работу и еще какое-то время после. Завод строился общими усилиями вместе с инвестором, генподрядчиком и работоспособным коллективом, организованным в тот период, конечно, постепенно шаг за шагом.

После завершения строительства и ввода в эксплуатацию, отработал еще 3 года и уехал домой.

Область, в лице губернатора, наградили инвестора и меня своей наградой -медалью Пензенской области за развитие экономики области.

- Вы такой деятельный. Как вы сейчас проводите свои дни?

- Я помогаю всем, кто обращается по делу, много обращений по энергетическим проектам, по малым и крупным ГЭС, по горнорудной отрасли, машиностроению, созданию логистического центра и многим другим вопросам экономики, по строительству. Не забываем одно незыблемое требование – всё должно быть чистым при обсуждении тех или иных вопросов.

- На каком этапе реализации сейчас проект Сары-Жаз?

- Объявлен тендер, подводятся итоги. Правда, долго, что-то держит. Надо продвигать проект, он очень нужен для развития Восточного Иссык-Куля, кроме энергетики есть там возможность развивать горнорудную и другие отрасли, в том числе золото, редкоземельные и полиметаллические руды. Повторюсь, нужно прежде всего освоить энергетические возможности Сары-Жаза, надо использовать и построить станции за 4-5 лет, работающие в основном на экспорт и внутренние нужды всего региона.

Секрет Апаса Джумагулова

- Поделитесь секретом, как оставаться таким активным в 90 лет? И книгу пишите, и консультируете всех желающих работать.

- Если честно, нужно спортивную форму поддерживать и только. У меня нет даже минуты лишнего времени. Плохо, конечно, года 3 или больше не были мы с супругой на Иссык-Куле, как работал, так и работаю. Эффективность низкая, наверное как у всех пожилых. Когда сажусь работать, обо всем забываю. Столько багажа, даже чтобы его переработать надо время, а его нет, к сожалению.

Интересно жить, когда много работы и забот. Нужно пропагандировать, мыслить так, что когда уходят люди на пенсию, работа только начинается. Нужно найти и находить интересы.

Пользуюсь приятным случаем хотел бы еще раз искренне поблагодарить от имени семьи и от себя лично за высокую оценку моего скромного труда и за проведенное на высоком уровне 90-летие Вас, уважаемый господин президент Садыр Нургожоевич, и образованную Вами комиссию во главе с премьер-министром. Благодарю за человечность, мудрость и дальновидность.