Большой разговор: Женишбек Байгуттиев — банкир с душой математика, или как заработать на всеобщем эквиваленте

09:18, 25 января 201844 680
Большой разговор: Женишбек Байгуттиев — банкир с душой математика, или как заработать на всеобщем эквиваленте — Tazabek

Tazabek - - В 1996 году вы создали в Кыргызстане банк «Толубай». Тяжело ли было в то время войти в банковский сектор? Что представлял собой в 1996 году финансовый рынок в республике?

- В 1996 году в Кыргызстане было не так много частных банков. Большинство из них стали таковыми в результате преобразований из государственных банков. Многие из тех ныне почили в бозе. Сама структура бизнеса тех лет была достаточно примитивной и основывалась на принципе: «купи — продай». Люди попросту учились торговать относительно цивилизованно. Товар завозился из России, Китая, Турции, и постепенно товарный голод, который был первоначально, был более-менее удовлетворен. Курс сома тогда был в районе 11 сомов за доллар, и открывали мы банк с партнерами тогда с капиталом 5 млн сомов согласно нормативному требованию НБКР.

- Что вас сподвигло открыть банк, и где можно было в то время найти 5 млн сомов?

- С 1990 по 1993 год я учился в аспирантуре Московского Государственного университета вместе со своим другом Болотбеком Мариповым, который был студентом физфака. 90-е годы — это были тяжелые времена. Чтобы выжить, мы вынуждены были попутно заниматься бизнесом. Мы, как и многие студенты того времени, прошли через продажу товаров народного потребления, организовывали бригады по мойке окон высотных домов в Москве, торговали билетами в Большой театр, Ленком и др., продавали пылесосы из Питера, джинсы. Мы видели, что многие наши покупатели хотели расплачиваться валютой. Мы сами эту валюту помогали менять в обменках. При этом получалось так, что довольно большую часть маржи мы оставляли в обменках. Стали изучать рынок. Тогда этим в столице занимались вьетнамцы, тоже, кстати, бывшие студенты. Через них мы выяснили, что в этом бизнесе еще не так сильна конкуренция. Затем мы вместе с друзьями от разных московских банков открывали обменные пункты и отделения банков. Тогда российские банки работали достаточно примитивно, не как сейчас, рынок ценных бумаг был в зачаточном состоянии. Биржи открывались, на биржи московские ходили, учились, постепенно получали столь необходимое практическое образование. По этой причине приходилось много читать, чтобы понять те или иные виды бумаг, их экономическое значение. Потихонечку складывался капитал, и в 1995 году мы вернулись в Кыргызстан и открыли банк на родине. Понимаете, на разные товары и услуги спрос может меняться — расти и падать. У нас же была мечта торговать всеобщим эквивалентом, т.е. деньгами. На деньги же спрос казался всегда стабильным. До понимания волатильности спроса на деньги было еще далеко…

- А 450 тыс. долларов — это большая сумма была?

- Для нас — да. К тому же доллар образца 1996 года и 2017 года — это, можно сказать, разные доллары по покупательной способности. Если вспомнить, тогда трехкомнатные квартиры стоили порядка 5 тыс. долларов. Но в складчину, прежде всего с моим другом Болотом, мы вписались в нормативные требования. Свою лепту внесли и остальные товарищи.

04

- Почему выбрали банковский бизнес?

- Я уже говорил о желании торговать всеобщим эквивалентом. Немаловажно и то, что банковский бизнес представлялся нами как деятельность, с которой платятся все налоги. Плюс было любопытство понять все другие виды бизнеса глазами клиентов. Банкиры так или иначе имеют возможность при выдаче кредитов смотреть на доходность того или иного бизнеса. Хотя, как правило, банкиры стараются не заниматься теми видами бизнеса, которые станут конкурентом для своих клиентов. Это, в конце концов, вопрос этики.

- Согласно Минюсту, параллельно с банковской деятельностью вы выступали в качестве сооснователя в 8 фирмах, из которых три уже закрылись. Скажите, это как диверсификация активов или как сопутствующий бизнес?

- Из каких-то учреждений я ушел до того, как они закрылись. Какие-то виды деятельности мы перестали осуществлять. Допустим, «Бишкек билдинг» — это наша строительная компания, благодаря которой мы построили здание банка. Я сам просто служил в строительных войсках, поэтому у меня есть определенный опыт в строительстве. Открытие этих компаний я бы не назвал сопутствующим бизнесом или диверсификацией, это вид деятельности, который связан с нашими товарищами, друзьями. Если они ведут этот вид деятельности, то мы порой принимаем в нем участие. Но бизнес там, окунаясь с головой, не ведем: это не наша зона ответственности. Мы прежде работаем с банком, который и занимает львиную долю времени.

- Как вы выбираете партнеров? Из числа друзей? И можно ли в бизнесе выстраивать отношения с друзьями?

- Друзьями лучше становиться в результате успешного бизнеса, чем начинать бизнес с друзьями. Когда вы стали друзьями в процессе бизнеса, есть все-таки единое понимание. Если вы были друзьями до совместного бизнеса, а потом начали вести бизнес, то здесь элементы конфликта могут присутствовать. Главное — договориться о принципах на берегу и неукоснительно соблюдать их впоследствии.

- В вашей практике такое было?

- В общем, да, были определенные конфликты. Но, скажем, вот со своим основным партнером Болотбеком Мариповым мы с 1986 года вместе. Я тогда в армии служил в Подмосковье, а он был студентом первого курса МГУ. Вот мы там и познакомились, с тех пор мы вместе. Получается, что уже 32 года. Другой мой товарищ, который в бизнесе есть, мы с ним вообще с семи лет — одноклассники, за одной партой 10 лет сидели. Есть много друзей. Вот председатель правления банка Айбек Чекошев, я его знаю с 1996 года. Мы банк открыли, а он к концу года устроился к нам в банк, был стажером. Сегодня многие говорят, что он мой родственник. Теперь можно сказать, что родственник. Он очень воспитанный, с разносторонними интересами, юрист, сумоист, Президент Ассоциации борьбы сумо. В бизнесе всегда так: не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. На самом деле готовых рецептов нет. Люди должны быть близкими по духу, по культуре, по энергетике, должны взаимно дополнять друг друга, где-то быть на одной волне, а где-то быть в качестве противовеса с альтернативным мнением.

- По образованию вы математик. Как так получилось, что математик стал бизнесменом? Вам математика и увлечение шахматами помогают в бизнесе или пришлось переступать через себя, чтобы осваивать азы бизнеса? Ведь сейчас специальные школы существуют, которые учат премудростям бизнеса.

- Наверное, по духу я и сейчас ближе к математике. Увлечение экономикой — это как дополнение для любого образованного человека. Очень важно интересоваться всем тем, что происходит. Всегда было много вопросов, на которые требовалось получить ответы. Что дали мне шахматы? Образ мышления. Их называют еще древом расчета. Человек дополнительно разные варианты просчитывает, что должен делать в тех случаях, в этих, это развивает мышление. Сейчас вот модна ментальная математика. Японцы говорят, что работают два полушария сразу в противовес обычному способу, когда одно работает, а другое в резерве. Обычно математики и шахматисты — это классические риск-менеджеры. Математики, физики, как, впрочем, все занятые естественными науками, очень усидчивы и терпеливы. Для них не вопрос заняться любым видом деятельности, потому что сидеть и читать книги сутками напролет — вполне себе обычная вещь. Если вспоминать учебу — это одна комната 12 кв. метров, в которой вы и сидите, и учитесь, и спите, и все это из года в год. Это полное погружение.

02

- По-моему, бизнес — это не погружение, а, наоборот, движение.

- Когда вы в бизнесе делаете очень много нерасчетливых движений, то рискуете получить неприемлемые убытки и обанкротиться. Как говорится, ковыляющий по прямой дороге обгонит бегущего по кривой. Вот сейчас говорят, что суперкомпьютеры позволяют заменить crаsh-тесты. Раньше бывало, автомашины направляли в стену для того, чтобы понять, выживет пассажир на переднем сиденье или его спасут подушки безопасности. Математика это тоже своеобразный crаsh-тест, только щадящий. Меня часто упрекали, что я не открываю избыточно много видов бизнеса. Вы насчитали восемь компаний за много лет, а ведь у многих экономически активных людей за 20 лет были по 30-40 компаний и более. Но зато у нас не было неудач, хотя удачи, возможно, были не столь впечатляющие, как хотелось бы. Но мы не рейдерствовали, не участвовали в приватизациях, всегда платили налоги. Ту же единую налоговую декларацию сдавали с 1996 года.

- В 1996 году на рынке возникла потребность в частных банках. А сейчас насколько выгодно открывать банк?

- Сегодня открыть банк достаточно тяжело, это требует гораздо большего капитала. На сегодняшний момент это 600 млн сомов по требованию Национального банка. И сейчас это остается рентабельным видом бизнеса, но имеет свои особенности и сложности. К примеру, по итогам 2017 года отдача на капитал (ROE — Return on Equity) мало у кого из банков была больше 11%. Год, прямо скажем, был непростой. Опять же высока конкуренция. Банки с иностранным капиталом имеют возможность фондироваться извне дешевле, нежели местные игроки. А дальше дело в уровне профессионализма.

- На что сейчас требуются деньги предпринимателям?

- Требуются ресурсы на модернизацию оборудования из-за растущих требований к безопасности продукции. Кредиты по-прежнему дорогие: во времена реэкспорта, когда мы удовлетворяли большой спрос со стороны России и Казахстана, у нас процентные ставки доходили до 30%. Сейчас, когда республика полностью отказалась от реэкспортной модели, процентные ставки стали существенно ниже — в районе 12-20%. Чтобы быть конкурентоспособным, нужно стремиться к цифрам, которые будут, грубо говоря, не выше 15%.

Долгосрочный ориентир — 7-11%. Такие кредиты и даже с более низкими ставками выдает Российско-Кыргызский Фонд развития. Можно сказать, какие-то отрасли действительно получили поддержку, но, на мой взгляд, эти деньги пока не выполнили возложенную на них целевую функцию. Ведь они должны были пойти на открытие каких-то производств с более высокими, нежели на рынке, технологиями, но впопыхах и, возможно, не имея надлежащих специалистов, поддержали те отрасли, которые уже были готовы получить средства. Впрочем, деньги никуда не исчезли и, возможно, в последующем будут направлены по назначению. В противном случае РКФР превратиться в очередной, пусть и крупный, банк.

DSC_0009

- Обладают ли сегодня банки длинными и дешевыми средствами для кредитования бизнесменов?

- Ресурсы, безусловно, есть. И, насколько нам известно, проекты на длительный срок и по доступной цене банками финансируются. Если же говорить об этом в глобальном значении, то длинные и дешевые средства это прерогатива Правительства и Национального банка. Комплекс мер со стороны Правительства и соответствующая этому денежно-кредитная политика со стороны НБКР. И сейчас Национальным банком проводятся кредитные аукционы для банков, но это все кредитные аукционы до одного года. Один год для кредитования по большому счету очень мало. Для предпринимателей, тем более производственников, нужны сроки от трех лет и более. НБКР, конечно, продляет эти кредиты, идет банкам навстречу, но консервативные банки, к коим относимся и мы, придерживаются политики жесткого соответствия активов и пассивов по срокам. Если НБКР, к примеру, удлинит эти сроки до двух-трех лет, я думаю, что это скажется положительно на экономике Кыргызстана. Насколько я знаю, сам факт кредитования НБКР банков не приветствовался международными финансовыми институтами в целом и МВФ в частности. Но то, что нынешнее руководство Национального банка сочло приемлемым подобную практику, на наш взгляд, это прогрессивно. Ведь одно дело, когда запрещается кредитовать правительство, склонное к популизму и неразумным бюджетным расходам, и совсем другое, когда кредитуют банки — прозрачные, проходящие независимый аудит, причем, существенные акционеры которого несут законодательно полную имущественную ответственность.

- Являясь банкиром и работая непосредственно с бизнесменами, вы наблюдаете за транзакциями ежедневно и, можно сказать, лучше других знаете о нуждах экономики. А какая она сейчас наша экономика?

- Мы растем эволюционно. Зачастую вопреки, а не благодаря. В банковской системе есть такое понятие, как уровень монетизации, который у нас сегодня в районе 30%. В развитых экономиках он доходит до 200%, меньше 80% — это большая редкость. У России, если верить отчетам Всемирного Банка, этот показатель 42,2%. В Кыргызстане уровень финансового проникновения на обывательском уровне порой мерят количеством банкоматов, терминалов — тоже, казалось бы, немаловажный фактор.

Хватает ли экономике денег? И да, и нет. Для нынешнего уровня развития потребность экономики в ресурсах не кажется большой. С другой стороны, есть такое понятие, как «мультипликатор», у нас он составляет сейчас 1,49. В развитых экономиках он доходит до семи-восьми. Это когда деньги работают эффективно и захватывают все переделы добавленной стоимости. Получается, у нас деньги совершают, упрощенно говоря, полтора оборота в год. Так вот, если мы хотим глубины рынка, увеличения количества переделов, то текущего уровня монетизации недостаточно. А это уже поле ответственности правительства. Где-то здоровый протекционизм, побуждающий производство, соответствующее регулирование, повышение качества бюджетных расходов, если потребуется, амнистия капиталов, обуздание преступности, незыблемость и защита института частной собственности, декларация и соблюдение национальных интересов. Текущее значение мультипликатора, возможно, насторожит Национальный банк, так как любое без привязки количественное смягчение может всплыть на валютном рынке и привести к резким изменениям курса. Пока нет глубины рынка, денежно-кредитная политика должна быть взвешенной. Хотя её детализация не за горами.

DSC_0040

- Как добиться глубины рынка?

- Лучшим взаимодействием правительства и НБКР, которое, несмотря на все меморандумы, по-прежнему хромает. И виной тому не только МВФ, но и правительство. В финансовом сообществе принято сравнивать Нацбанк со спецназом, а Правительство с регулярной армией. Так вот за глубину рынка всегда ответственно Правительство. А НБКР подкрепляет её соответствующей денежно-кредитной политикой. Сегодня правительство по глубине рынка никакой осмысленной политики не ведет. Работа ведется наскоками и нередко без какой-либо преемственности. Пример? Правительство Сариева решило строить дорогу на Иссык-Куль. Спорное решение, особенно по качеству исполнения. Но нынешнее правительство, по сути, отказалось от этого проекта. Нормально? Глубина рынка заключается в том, чтобы как можно большая часть добавленной стоимости оставалось в стране, грубо говоря, мы не должны продавать сырье. По крайней мере, по мере развития уменьшать продажу сырья и увеличивать продажу готовой и сложной продукции.

Вот в Китае политика покупать сырье извне, а продавать сырье уже нельзя. Поэтому они «мастерская мира». Как обстоят дела у нас? Вы можете это посмотреть и в Национальной стратегии устойчивого развития (НСУР), и в проекте «Таза коом». Перечень благих целей без конкретики воплощения. Поэтому китайские кредиты осваивают китайские же рабочие. В целом структура нашей экономики такова, что добывая сырье, мы продаем его с минимальной обработкой. Те же немногие имеющиеся достижения — это результат усердия самих экономических субъектов. Не более. Нашей экономике нужны целевые программы. Детализированные.

- Ну как нам продавать готовую продукцию, если товары не выдерживают конкуренцию с аналогичными товарами стран-партнеров?

- Сегодня конкурентное преимущество Кыргызстана по отношению к экономике России и Казахстана, а это основные для нас рынки, заключается в более гибкой и стимулирующей налоговой системе и в более дешевой рабочей силе. У нас еще была когда-то курсовая возможность, но из-за определенных соображений мы эту возможность подрастеряли. Сейчас потихоньку восстанавливаем.

Вы, наверное, помните, когда курс рубля почти сравнялся с курсом сома, и даже какой-то короткий промежуток времени он был ниже. И тогда опять вернулись те времена, когда из России стали возить сюда даже автомашины. Но если раньше до 1,5 сома за рубль доходило, то сейчас это соотношение в районе 1,22-1,23. Так что увеличение экспорта посредством курса минимизировано. Казахстан и Россия более основательно подготовились к деятельности в ЕАЭС, существенно ослабив собственные валюты. Причем Казахстан это делал резко — рывками, а Россия это делала под влиянием санкций в связи с событиями на Украине. Нам надо создавать условия для бизнеса, стимулировать. Холить его и лелеять.

- НБКР всегда говорит, что в Кыргызстане свободно плавающий валютный курс, но в то же время регулятор производит интервенции. Не является ли это вмешательством?

- Главное, чтобы текущий курс помогал экономике Кыргызстана. В этом смысле куда важнее то, насколько экономически обоснован текущий курс. Сам факт интервенций не более чем инструмент, и я бы не характеризовал его как вмешательство. НБКР должен не только сдерживать курс от резких скачков, но и определять кросс-курс валюты по отношению к валютам стран — основных торговых партнеров. Инструментом для этого служит учетная ставка НБКР. Мы как-то считали ее: по правилу Тейлора (Taylor rule) она должна быть сейчас 3,86 %, а НБКР держит на уровне 5%. Наверное, можно было бы смягчить денежно-кредитную политику, тем более что и инфляция за прошлый год показала 3,7%. Но возможно, в связи с ростом экономики России есть опасения относительно темпов инфляции в 2018 году. Кстати, Национальным банком многое было сделано в плане дедолларизации экономики страны.

- Сейчас банкам стало тяжелее зарабатывать: процентные ставки по кредитам снижаются, по депозитам не меняются. Как им удержаться на рынке?

- На самом деле банки могут еще немного снизить цену по кредитам, если бы удалось и существенно снизить риски по возврату денег. Опять же — не хватает стабильности. Например, НБКР в период кризиса ужесточил требование по обязательным резервам, потом опять ослабил. Нормальная, в общем, практика. Банки выдержали, хотя малость и вздрогнули оттого, что есть и будет определенная волатильность в политике по резервам. Второй момент заключается в том, что банки испытывают трудности с истребованием залогов по проблемным кредитам. На мой взгляд, эти трудности происходят из-за неповоротливости судебной системы. Процессуальные сроки зачастую не выдерживаются, порой и просто невнятица. Нам к тому же под давлением недобросовестных заемщиков запретили возможность использовать третейский суд.

А гражданские суды — это вечность. Дело в том, что в процентах, по которым банк выдает кредиты, сидят еще те риски, которые закладывают банки на случай невозврата этих денег в срок. Они понимают, с какими они столкнутся с трудностями по возврату денег, как много времени потребуется на это. А предпринимательство — это в любом случае риск. По сути, в процентной ставке по кредитам сидят не только проценты по депозитам, расходы в Фонд страхования депозитов, резервные требования НБКР, перепись и составление вороха отчетов для служб и комитетов, зарплата сотрудников, банковские технологии и оборудование, маржа банков, но и несовершенство судебной системы, расходы на безопасность. Ведь если разобраться, то все проблемы, с которыми сталкивались банки двадцать лет назад в судебной системе, остались в том же объеме. Более того, несмотря на, казалось бы, лучшие условия труда и годы «совершенствования», все стало даже хуже. Полагаю, дело в кадрах и отсутствии ответственности. Декларируемая как мантра независимость судов вкупе с ненадлежащими кадрами привела к текущей плачевной для общества ситуации.

DSC_0028

- Однако у банков все равно большая маржа.

- Я бы так не сказал. С учетом всех перечисленных расходов маржа получается невысокой. У нас отдельные депутаты любят говорить, что банки делают очень большую маржу. Я уже сказал, что отдача на капитал в этом году мало у кого из банков превысила 11%. Между тем эти же критикующие нас депутаты владеют гостиницами, кафе и прочим. Так вот в кафе нередко маржа достигает 100% за один оборот. Вот вы сходили на той, заплатили 1500-2000 сомов с человека, а себестоимость составляет 500-700 сомов. И нас, когда мы говорим 17-20% годовых, а это процент за весь год, критикуют люди, которые имеют стопроцентный доход за один оборот. На мой взгляд, это явные перегибы, когда необоснованно критикуют банкиров.

Банки — это проводники той кредитной политики, которую будут закладывать Национальный банк, правительство, президент. Банки — это необычные предприниматели, это общественно-коммерческие предприниматели, потому что мы привлекаем депозиты, и в этом есть определенная специфика. Банки по своей сути очень близки к государственной службе, по своей культуре с той лишь разницей, что банки имеют очень хорошее финансовое понимание ситуации, знают о большинстве проблем, которые есть, то есть видят экономические срезы.

- Говоря о будущем банков, стоит отметить их уход в Интернет. Тот же «Тинькофф банк». А у нас как? Будут ли наши банки уходить в Интернет, избавляясь от филиальной сети, или мы так и будем продолжать штамповать банки?

- Во-первых, банки не штампуются. Они появляются с учетом каких-либо интересов, наличия ниши, либо не появляются вовсе. В Кыргызстане не так много банков, в США их в районе пяти тысяч, в России — 800-900 банков, в Кыргызстане — 25 банков. Отечественных и того меньше. Нельзя сказать, что это много. Более того, количество не покрывает потребности республики. Если говорить о развитии технологий, то мне кажется, что все должны идти в ногу со временем, с другой стороны надо исходить из собственных возможностей. В Кыргызстане мы можем поставить себе требования по Базель III — документу, который считается иконой по банковскому регулированию. Но должны ли банки уходить далеко вперед, чтобы перегнать потребности экономики? Это большой вопрос.

Как вы знаете, Япония обогнала по технологиям все страны мира. Она производит очень много продукции, которая не востребована в мире, но востребована только в Японии. Полагаю, условия должен диктовать потребитель. У нас вот платежи готовы сотовые компании производить. И не только сотовые. Я вот посмотрел статистику — выручка сотовых компаний за 2017 год упала на 17,5 процента. Наверное, они не прочь диверсифицировать источники доходов. Но такие платежи требуют надежности. Особенно это касается платежей с крупными суммами. Кто и, скажите, из каких средств будет возмещать средства, если указанные платежи не дойдут до адресата, если возникнет кризис неплатежей. По таким операциям должно быть страховое покрытие. Например, по банковским депозитам есть Фонд страхования депозитов, куда банки в зависимости от привлеченных ресурсов отчисляют взносы. Кроме того, банки держат на коррсчете в НБКР обязательные резервы, формируют и повышают уставный капитал. Не надо забывать недавнее прошлое, когда разорившиеся держатели облигаций, неудавшиеся и непуганые акционеры, просто доверители средств всяким финансовым пирамидам и рискованным бизнес-моделям штурмовали офисы регулирующих рынок госструктур, требуя возврата вложенных средств.

Поспешать надо разумно, обеспечивая безопасность платежей. А что касается «Тинькофф банка» и подобного, то в Кыргызстан это постепенно все придет. И гораздо раньше, чем, кстати, посрамят скептиков. Мы все еще развивающийся рынок, и после апробации новшеств в других странах все это найдет место и на нашем рынке. Поверьте, мы не останемся в стороне от технологических трендов.

- Но можно же сэкономить на расходах, если сократить количество филиалов?

- Сокращение филиалов — не самоцель, хотя и такая тенденция в мире имеет место. В свое время, когда придумывали банкомат, тоже говорили, что один банкомат заменит трех кассиров. С одной стороны, так оно и есть, с другой стороны — кражи денег по банкоматам увеличились. Опять же вопрос по вандалоустойчивости банкоматов и терминалов. Как развивать сеть банкоматов, если сегодня в стране под вопросом безопасность самих граждан? Когда безопасность дорожного движения, правовой нигилизм требует непосредственного участия в этом главы государства? Безопасность — краеугольный камень жизнедеятельности самого государства.

- Причем они стоят, наверное, недешево. Сколько стоит один банкомат?

- Один банкомат стоит от 10 до 15 тысяч долларов. Потом должна быть инкассация — подвезти надо деньги, смотреть, следить. Те банкоматы, которые работают при магазинах, — это одно, а те банкоматы, которые могут быть на улице: вопрос безопасности всегда стоял и будет стоять. А вот эти все госпрограммы, которые проводятся по увеличению количества банкоматов, мне кажется, они должны идти вровень с увеличением безопасности в целом в стране. Ну не может быть так, чтобы банкоматов было очень много, а безопасность в стране была низкой. Если ситуация с безопасностью в стране изменится к лучшему, то банки сами передерутся за то, чтобы поставить банкоматы.

- Вы беспокоитесь за инкассацию?

- Да, я за безопасность самих банкоматов беспокоюсь, что их попросту ломом выдернут.

- Получается, что консерватизм наших банков — это прямое отражение нашей экономики?

- Именно. Но, несмотря на консерватизм, банки, за редкими исключениями, всегда впереди рынка. Я думаю, что решение вопросов безопасности ускорило бы в стране многие вещи. Безопасность в стране — это сегодня самый проблемный вопрос. К примеру, один из столпов рыночной экономики — это институт частной собственности. Можно ли утверждать, что частная собственность в стране сегодня защищена от рейдерства, от ее оспаривания в судах и каких-то неразумных вещей? Я думаю, что вопросы безопасности и вопросы бизнеса идут параллельно. Нельзя требовать роста только от бизнеса, если вы не решаете вопросы безопасности. А на этот счет сегодня много деклараций, но результатов, позитивных тенденций я пока не вижу.

- Является ли это одной из причин, почему у нас нет отделений российского Сбербанка или к нам не заходит Райффайзенбанк?

- Нет. Причина в том, что наш рынок для них достаточно маленький. Им и без нас есть где развернуться. Но мы не стоим на месте — придет время, и они обязательно зайдут на наш рынок.

- Но мы же теперь часть большого рынка ЕАЭС!

- Если посмотрите свежеиспеченную статистику 2017 года, увидите, что у нас рост ВВП обеспечило производство. И впервые я вижу падение доли услуг в структуре ВВП. Доля услуг сегодня упала с 49,8% до 48,7%. У нас доля услуг раньше постоянно росла, а на этот раз порадовало производство: его доля выросла с 17,3% до 18,5%. Это говорит о том, что наша экономика, несмотря на пробелы в работе правительства, все равно перестраивается и адаптируется к требованиям ЕАЭС. Происходит тектонический сдвиг в экономике. И это только начальный процесс. Наша экономическая элита — а предпринимательством далеко не все могут заниматься, это люди способные и готовые рисковать, — постепенно перестраивается, адаптируется к требованиям ЕАЭС. Процесс, что называется, пошел.

Да, многие производства стран-партнеров по ЕАЭС располагаются в непосредственной близости к рынку сбыта, там, где разумное транспортное плечо. С другой стороны, у нас население растет быстро, как и в целом в регионе. Если верить статистике, то нас более 6 млн 140 тысяч, то есть постепенно так или иначе мы становимся привлекательными во многих отношениях. Для прихода сюда инвестиций, сильных компании с мировым именем и передовыми технологиями нам нужно все-таки работать над улучшением дел в сфере безопасности и очень сильно работать в плане человеческого капитала. С моей точки зрения, образование и его уровень критично влияют на очень многие сферы. Сегодня это некий мультипликатор успешности. Если не вкладывать в образование, то мы на выходе ничего не получим. И еще нам критически важно повышать уровень ответственности. Прежде всего — политиков. Прописать дополнительно. Деклараций с их стороны много, но пока ни одно правительство не отчиталось по итогам своей деятельности. Зато освещают каждый свой чих, елей льется с экранов, где-то безудержный и беззастенчивый популизм. На выходе же очередная псевдо-гора рожает нано-мышь.

- Дело в менталитете?

- Я думаю, что нет. Это как фурункул. Он должен вызреть. Общество должно выработать иммунитет, должно поменяться отношение людей. Когда страной будут править ответственные политики, тогда и будут перемены к лучшему. Правительство разродится разумной и реальной Стратегией. Длинные деньги появятся за счет соответствующей денежно-кредитной политики. Производство займет достойное место в структуре ВВП. Недра послужат возрождению и ускорению экономики. Возвратятся мигранты, будет достойным уровень жизни.

- Что ж, будем надеяться на лучшее. Спасибо вам за интервью.

За последними событиями следите в Телеграм-канале @tazabek_official

Доступ к Tazabek (расследования, обзоры, рейтинги, интервью, инфографика и Аналитика) + архив

год8950 сомподписаться?
Данные тарифы действуют только для частных лиц.
Если вам необходим корпоративный доступ к материалам (для организаций, госорганов, ведомств и т.д), пожалуйста, свяжитесь с нами по почте info@akipress.org
Мобильное приложение Tazabek:
Комментарии будут опубликованы после проверки модератором.
Для добавления комментария необходимо быть нашим подписчиком