• 19:21
  • 29 марта 2024
  • Пт

"СЛОЖНО, НО Я НЕ СДАМСЯ",
- глава Beeline в Кыргызстане

Интернет за 2 чашки кофе, 5G, выход в Бишкек и управление из Голландии – интервью с гендиректором Андреем Пятахиным
17:54, 5 сентября 202235469

Андрей Пятахин – новый генеральный директор кыргызстанского Beeline. На своем посту он проработал уже чуть больше 8 месяцев. Профессионал с 20-летним опытом в сфере связи, который осваивал рынки Грузии и Армении, возглавлял один из первых филиалов Beeline в России, повышал свое мастерство в Гарварде, теперь будет управлять частью корпорации Veon, известной под ТМ Beeline, в нашей стране. Мы встретились с Андреем, чтобы узнать о нем, о планах компании и о том, как вообще развивается рынок связи в мире.

— В Кыргызстане вы не так давно, как вам страна, как встретил коллектив?

— Впервые в Кыргызстане я побывал 11 лет назад, здесь проводилось совещание. Тогда я запомнил только Иссык-Куль. Конечно, это нельзя назвать погружением в страну. Я уже с начала года как здесь проживаю. Первое, что бросается в глаза, это доброта людей. Можно сказать, что люди в Кыргызстане добрее, чем среднестатистические люди в мире. Это прямо сразу чувствуется. Они часто улыбаются. Всегда помогут и подскажут. Меня это удивляет, потому что даже очень хорошие люди не настолько добрые как кыргызстанцы. Мы в компании как часть Кыргызстана не можем быть другими. Сотрудники очень вежливые. Долгое время здесь не было генерального директора. Без руководителя любой компании тяжело. Должен быть руководитель и у страны, и у компании. 

Сильная связь = Ценности компании

— Будете ли вы вести совершенно новую политику в компании или возьмете курс предыдущих управленцев?

— Мы являемся частью Veon, а в большой корпорации выстроены правила, и ты действуешь по этим правилам. Правила — это как некая защита, которая большой корпорации позволяет выжить, поэтому бизнес в Кыргызстане ведется как бизнес в Казахстане, как в Пакистане. Основные решения принимают акционеры, они знают абсолютно все важное, что у нас происходит. У нас есть совет директоров, в котором участвует представитель акционеров. В Veon есть свои ценности и своя культура. Это честность, вовлеченность и клиентоориентированность. Моя задача сделать эти ценности для коллектива, который составляет свыше 890 человек, реальностью. Мы хотим, чтобы ценности воспринимались не как лозунги, а стали частью жизни людей и были прописаны в их сердцах. Моя цель вовлечь всех в эту идею - в жизнь компании, чтобы люди любили компанию как свою семью. Мы большую часть времени проводим на работе.  И как ни крути, если ты любишь свою работу, все по-другому.  Я пытаюсь получать обратную связь от сотрудников. Наши поездки в регионы – это всегда сбор обратной связи. К сожалению, люди обычно простые вещи не говорят. Сделать так, чтобы люди говорили любую идею, тоже не просто.

Здесь у меня нет кабинета, я сижу на общей открытой площадке. Сотрудники сначала отнеслись к этому с недоверием: «Как это у тебя нет кабинета? Ты же начальник большой». Я доступен. Ко мне можно подойти, на меня можно посмотреть и задать любой вопрос.

Тройная защита и контроль

— Почему учредитель у вас находится в Голландии? Это считается офшором?

— В зависимости от страны, это где-то считается офшором, а где-то нет. В Голландии одно из самых правильных и легких законодательств с точки зрения корпоративного управления. Голландские суды очень четкие суды, которые работают всегда по правилам, к репутации которых нет никаких вопросов. В Голландии очень удобное налоговое законодательство и не с точки зрения ухода от налогов, а с точки зрения, как это считать, как совершать финансовые абсолютно легальные операции в рамках группы. Защищенность активов, прозрачность налогового законодательства, устойчивость судебной системы – это привело к тому, что акционеры выбрали Голландию, хотя в Голландии у нас нет операций.

— У нас люди слышат слово «офшоры» и приравнивают это к тому, что компания может быстро свернуть или перепродать бизнес. Насколько здесь для людей, которые пользуются Beeline, безопасно, что учредитель находится в Голландии?

— Veon group как публичная компания выполняет требования, которые компании предъявляют огромное количество зарубежных регуляторов. Голландский регулятор очень сложный. С ними вообще нельзя договориться. Все, что ты должен сделать, ты должен сделать. На мой взгляд, то, что мы являемся голландским холдингом, наоборот, дает уверенность, что мы никуда не денемся. Мы просто не можем куда-то исчезнуть, так как выполняем все правила американского и голландского законодательства. Требования там строже, чем те, что здесь предъявляется законодательством на месте. Более строгие чем в России, Пакистане. Так как мы с одной стороны регулируемся на месте, кыргызстанские регуляторы смотрят за нами, и мы соблюдаем их требования, плюс у нас есть регулятор голландский и регулятор американский. У нас тройной контроль, тройная защита. Нам убежать просто так технически не удастся.

— Основной абонент у вас в России?

— В России просто больше людей и у нас там большое количество клиентов. У нас огромное количество людей в Пакистане. Там стремительный рост населения с гигантским ростом абонентской базы, в России так быстро она не растет.

— Географически Veon какие страны покрывает?

 Мы – ведущий оператор мобильной связи как в России, так и на Украине, несмотря на сложившуюся ситуацию. Работаем в таких странах как Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Пакистан, Бангладеш и Алжир.

— Вот вы до этого в Армении работали. Сейчас там компания не присутствует?

— Да, компанию продали. 

— Какие были причины?

— Акционер только знает, когда продавать или нет. Я думаю, что там была сложная ситуация после войны между Азербайджаном и Арменией. И это, наверное, был дополнительный импульс для того, чтобы уйти с рынка. 

— Сколько лет вы там проработали?

— Я заключил контракт на 2 года, а получилось, что проработал там 7 лет. Постоянно что-то менялось и постоянно менялись задачи. За время работы в Армении у меня было 7 начальников. Это Урсула Бёрнс из США, Йоханссон из Норвегии, также были начальник из России, Турции. Это были динамичные 7 лет. Финальная часть, которая была связана с войной, пандемией и продажей – это был большой челлендж.

— Наш рынок похож на армянский?

— В Армении со времен Советского Союза был очень высокий уровень фиксированной связи. Мы там были оператором как здесь «Кыргызтелеком». У меня было огромное хозяйство, связанной с «фиксой». 

Конкуренция снизила стоимость интернета

— В Кыргызстане очень высокая конкуренция, которая тут сложилась исторически. Все операторы пристально следят друг за другом. Каждый день поступают сводки как с боевых полей: кто какой продукт вывел на рынок, кто какой шаг сделал. Если я куда-то поехал, то обязательно уважаемые коллеги по рынку знают, что я был в Нарыне и о чем я там говорил. Такого уровня отношения к конкуренции я, наверное, не видел нигде. Все участники рынка борются достаточно серьезно. Именно поэтому, по нашей информации, здесь самый дешевый мобильный интернет в мире. Из-за жесткой конкуренции каждый хочет получить больше клиентов, выставляя даже часто неразумные цены.

— Серьезно, в Кыргызстане самый дешевый мобильный интернет?

— Я слышал, что в Израиле дешевле, но меня терзают смутные сомнения на этот счет. Мне кажется, что это так, на всякий случай сказали про Израиль. По крайней мере в группе Veon у нас самые низкие цены при самом большом потреблении интернета. То есть, столько, сколько кыргызстанцы потребляют мобильного интернета, не потребляет никто. Это связано с тем, что исторически в Кыргызстане не была развита фиксированная связь. Сейчас идет развитие, но все равно во многих айылах, во многих местах есть только мобильный телефон. Так как мобильный интернет достаточно доступный и хороший по качеству, то люди его с удовольствием используют. Основным источником новостей для всех наших клиентов в Кыргызстане является YouTube, который заменил телевизионные новости.

Еще одна особенность, здесь у абонентов по три SIM-карты. И это так удивительно. В первый раз, когда я был на Ошском рынке, я не видел нигде больше такого количества продаваемых телефонов различных марок, о которых я даже и не знал. Это огромный стадион, на котором на каждом квадратном метре продается огромное количество телефонов. Когда ко мне приезжают коллеги из других стран, я обязательно их вожу на экскурсию на Ошский рынок. Все оттуда выходят с «огромными глазами». Такое разнообразие телефонов связано, наверняка, с близостью с Китаем — люди везут аппараты кто в чем. 

Вот так, три SIM-карты – это нормально для кыргызстанцев и чаще всего они разных операторов. И тут мы конкурируем не за то, чтобы у человека была наша SIM-карта, а за долю в его кошельке. Если у него все 3 оператора, а денег он может потратить не больше, чем определенную сумму, то вопрос заключается в том, кому он отдаст больше. И здесь мы должны доказать, что мы лучше и удобнее.

цитата

«То есть, столько, сколько кыргызстанцы потребляют мобильного интернета, не потребляет никто»

Андрей ПЯТАХИН

Мужчина, семейный, 40+, живет на юге

— Практически вся жизнь человека в телефоне. Через него можно узнать, где находится человек, какие социальные сети использует, его предпочтения. Вы делаете анализ, кто является вашим клиентом? Опишите его портрет.

— Да, мы смотрим. Естественно, мы не знаем его персональные данные. Это запрещено законом. Агрегировать данные и понимать, кто наш клиент, сколько расходует, где чаще всего проживает – да, мы такое делаем. Это нужно для того, чтобы понять, какие развивать нам сервисы, где строить станции или какую рекламу нам делать. Если мы делаем акцент на семью, то это один тариф, если ориентируемся на молодежь — то совершенно другой. Мы видим, что наш клиент по возрасту старше, чем клиенты других операторов. Обычно это мужчина, который живет на юге, которому где-то 40+ лет, у которого есть семья и он платит не только за себя, но и за свою семью. Он платит за мобильный интернет, ему важно смотреть новости через YouTube, важно, чтобы была связь там, где он живет и работает. Ему важно, чтобы это все было недорого. Вот недорого стоит на первом месте. Что такое «недорого» для каждого свое, но это прямо приоритет для него.

В одном из офисов в Оше

В одном из офисов в Оше


— А вы изучали, сколько это «недорого»?

— Это интересный вопрос. Потому что сколько бы ни было, всегда хочется подешевле. В целом по Кыргызстану, не только у нас, за мобильную связь люди платят чуть больше 2 долларов. Это очень мало. Это две чашки кофе. Это доступ к мессенджерам, голосовые звонки и прочие услуги. Две чашки — это дорого? Но хочется еще дешевле. Это связано с общим трендом, потому что мобильная связь стала так же важна как вода или электричество. Как говорят наши западные друзья, коммодити (от англ. Commodity), без которого жить нельзя. Ты в принципе эту необходимость в связи не замечаешь до тех пор, пока не лишаешься ее. 

— А ведь было время, когда даже без стационарных телефонов обходились.

- Я помню, в 1991 году я уехал в спортивный лагерь в Краснодарский край в России. В это время случился путч. Моя мама 2 недели пока я не вернулся сходила с ума. Междугородние телефоны не работают, куда идти неизвестно. Сейчас конечно же такого нет. Какой никакой, а интернет всегда найдешь. Даже если денег нет, то можно найти бесплатный Wi-Fi. Когда этого нет, то кажется, что мир поменялся. Как-будто электричество отключили, и ты находишься в первобытнообщинном строе без вещей, которые должны быть обязательно.

— С чем это связано, что основной клиент Beeline живет на юге? Почему именно там, хотя головной офис находится в Бишкеке?

— У нас есть большой офис в Оше, там есть call-центр. Более того, я сейчас работаю над тем, чтобы разделить нашу технологическую сеть. Бывает так, что в горах зимой, осенью или в начале весны происходят разрывы связи, а нам нужно обеспечить большую надежность и держать большие каналы. Если мы будем иметь распределенную архитектуру, то наши клиенты будут менее зависимы от погодных условий. Будет работать YouTube и все. Звонки, может, будут туда и сюда проходить сложнее, но самое главное, что у людей будут базовые вещи. Эти проблемы возникают не только у нас, но и у всех операторов. Все задумываются над распределением.

Почему на юге? Это хороший вопрос. Там у нас всегда было много клиентов, поэтому мы там строили много станций. Из-за того, что мы там строили много станций, у нас было еще больше клиентов. Там качество связи было лучше и поэтому мы строили еще больше. Поэтому там нас клиенты так любят. Я был в Баткене и вопрос, какой у тебя оператор, даже глупый. Только Beeline. Другой, это если кому-то позвонить куда-нибудь. 

Базовая станция в горах

— У других операторов нет вышек там?

— Есть, но сейчас объясню. Мы эту ситуацию называем «снежный ком». Когда у тебя большая абонентская база, все вокруг тебя пользуются услугами одного оператора, то скорее всего ты подключишься к этому оператору. Если абоненты довольны, если они рекомендуют оператора другим, то чаще всего подключаются к этому оператору. Этот эффект, как мы его называем Snowball, образовался и мы его держим. Мы строим еще больше вышек, еще больше емкостей. Вышка сама по себе – это не самое главное. Это может быть базовая станция, на которой очень много оборудования с большим пропускным трафиком. А может быть базовая станция, на которой мало оборудования по разным причинам. Например, у нас есть станции в горах, которые работают посредством спутникового канала связи. Там не будет никогда ни высокой скорости, ни больших объемов. Физику не обманешь. Такие станции и станции в Жалал-Абаде – это 2 разные станции. Емкость тоже очень важна.

География Beeline

— Сколько у Beeline вышек по Кыргызстану?

— У нас чуть меньше 2000 сайтов [примеч.- то место, где разворачивается оборудование базовой станции], но на одном сайте может быть до 10 базовых станций. Причем есть новые технологии, которые позволяют иметь много клиентов, давать большие скорости и сервисы. К примеру, возьмем Бишкек с большой плотностью населения. Там можно установить антенну не стандартную с тремя секторами, мы их еще называем лепестки, а с 6-8 секторами. Тогда получается, что у нас емкость увеличивается, а большее количество клиентов может работать на базовой станции. А если еще и рядом стоит станция, то клиент может работать как от одной станции, так и от другой и получать большие скорости. Вот так, за простотой большая технологическая сложность.

— Из 2000 сайтов сколько приходится на юг страны, а сколько на север?

Пропорция примерно 65% на 35%. Так сложилось исторически, потому что наш клиент на юге. Это не значит, что мы не хотим быть лидерами на севере. Мы хотим и очень много делаем для этого, инвестируем. Но каждый раз перед компанией стоит дилемма: там станция приносит прибыль, а здесь она только ожидается. Лучше я там людям, которые платят, дам лучшие качество, скорость и покрытие, а потом когда-нибудь доберусь до севера. Сейчас как раз передо мной стоит такая дилемма, как это сделать. А сделать это можно только одним способом — инвестировать в разы больше, чем мы инвестируем сейчас, чтобы хватило и на юг, и на север. Я был в каждой из областей и стараюсь быть там, где наш клиент. Конечно же север – это та задача, которую мы будем решать и для которой нужно много инвестиций. Это не просто, потому что они исчисляются миллионами долларов. 

— Сколько стоит поставить одну вышку?

 Сложно ответить, потому что цена зависит от оборудования и от сложности стойки. К примеру, если мы в нашем офисе ставим станцию, то мы можем обойтись несколькими тысячами долларов, потому что все здесь наше. Ребята пришли и прикрутили к стене, она работает и все здорово. А если это где-то в горах и нужно вести туда электричество, думать, какой канал связи, спутниковый, не спутниковый, а мы хотим хороший, то надо прокладывать туда оптическую линию. Это может стоить десятки тысяч долларов, может даже доходить до 100 тыс. долларов.

Базовая станция в Чункурчаке
Базовая станция в Чункурчаке
Базовая станция в Чункурчаке
Базовая станция в Чункурчаке
1

5

— А оборудование вы откуда завозите?

— Наш основной вендор – это Huawei. А так у нас много разных вендоров, все зависит от оборудования. В их числе: Nokia, Alcatel, Ericsson, ZTE. Как говорил один мой бывший шеф: всего мало, а всех много, поэтому всего на всех не хватит. Мы стараемся, чтобы те инвестиции, которые у нас есть, максимально эффективно были использованы — чтобы оборудование купить, станции построить и так далее. В этом году у нас был один план, а нам удалось из-за экономии увеличить строительство и модернизацию сети в 2 раза. Уже сейчас мы модернизировали порядка 1200 станций.

— Люди уже почувствовали, что вы модернизировали 1200 станций?

— Во многих местах, где не было 4G, этот стандарт появился. Когда у вас дома появляется 4G, то это немедленно чувствуется, потому что разница большая. Это и на юге, это здесь в Бишкеке. Первое, это расширение покрытия и это прям почувствовалось.

Вернуть клиента обратно – это тяжело

— Следующий момент, который очень важен, это скорости. Мы каждый день смотрим, какие у нас скорости в каждом из регионов. Видно, что скорость идет вверх. Если сравнивать интернет с рекой, то можно сказать, что мы расширяем русло. Людям нужен этот интернет, они его пьют. В некоторых районах мы увеличили скорости в 4-5 раз. И в целом мы увеличили скорость по стране в разы. 

Также объем интернета – воды, которую выпивают наши клиенты, увеличился значительно. То есть мы дали больше скорости, люди стали больше потреблять. Есть такой закон, он абсолютен. Чем больше клиент покупает и потребляет услуг от оператора, от любого поставщика, это можно говорить про хлеб, про воду, тем он больше доволен. А как это видится? Страницы быстрее открываются, картинки быстрее скачиваются. Много, что происходит быстрее, и это прямо чувствуется. Но есть, конечно, такие клиенты, которые попробовали нас 3 года назад, когда у нас не все было хорошо, а сейчас не хотят возвращаться. Они говорят: «Нет, я знаю, там все плохо, не хочу». Вернуть клиента обратно – это тяжело. Это тяжелее, чем нового получить. Работать с восприятием, что мы где-то не дорабатываем, хотя у нас уже все хорошо, это одна из задач маркетинга.

Например, в конце прошлого года мы купили частоты и запустили в Бишкеке в начале этого года совершенно современную сеть TDD LTE, на мой взгляд, самую современную в Кыргызстане. Это уже не просто LTE, а усовершенствованная LTE, когда большая часть телефонов может использовать несколько станций, получать большие скорости. Это самая продвинутая сеть в Кыргызстане.

— То есть теперь в Бишкеке Beeline «летает»?

 В большинстве мест да, но сеть живая. Нам нужно строить и строить станции. Если у нас в каком-то районе было мало клиентов, а потом мы там установили станции, то там клиентов становится все больше и больше. Воды не хватает. Что делать? Нам нужно строить. Такой вот парадокс. Чем лучше у нас с клиентами, тем больше нам нужно инвестировать. И это правило действует для всех операторов. 

— Почему 3 года назад было не очень?

— В мире все проблемы из-за двух вещей, это не только в мобильной связи — от отсутствия здравого смысла или от отсутствия денег, или от того и другого. Нам в том момент, видимо, не хватило ни здравого смысла, ни денег для того, чтобы инвестировать тогда, когда конкуренты инвестировали. Мы не были активны в маркетинге, как должны были. Почему? Это уже другой вопрос. Мы же часть группы Veon, там тоже происходили изменения. Мы пытались стать «супермега диджитал», не думая о базовых вещах, и не участвовали в аукционах по частотам. А что такое частоты? Это объем интернета, который ты можешь подать. Без частот ты не можешь развиваться. Это обязательное условие для любого мобильного оператора. Мы долго не могли купить частоты и сложно понять, по какой причине. В конце прошлого года нам это удалось, и мы быстро построили сеть. И мы сейчас максимально смотрим за тем, как мы можем имеющиеся у нас частоты использовать для того, чтобы клиентов мобильного интернета было больше, было лучше и удобнее.

— Откуда у вас приходят инвестиции? С группы Veon?

— Мы полностью самоокупаемые и самофинансируемые. Но мы часть группы. У нас есть определенный бюджет, в рамках которого мы планируем свои затраты и доходы, и инвестиции. Мы согласовываем с акционерами, сколько мы можем потратить на строительство сети и так далее.  В рамках этого процесса бюджетирования нам что-то дают сделать, а что-то не дают сделать. Получается, что 3 года назад нам не разрешали, а сейчас позволили. 

По какой-то причине акционеры считали, что не нужно сюда инвестировать. Или менеджмент не смог доказать, или акционеры не верили менеджменту, или это был комплекс обстоятельств.

Интернет как базовая потребность

— Как компания развивалась в пандемию?

— В пандемию в начале было ничего не понятно и было сложно, и это не только в Кыргызстане. Мы очень много строили, потому что людям было нужно.

 То есть пандемия для вас была периодом роста?

— Пандемия показала, что связь, особенно интернет, является абсолютно важным, и что без него никак нельзя. Все операторы начали много строить, приняли какие-то решения, которые сейчас нам помогают расти. Те же самые частоты мы не в пандемию купили, но решение о их покупке было принято в то время. Задача менеджмента, не только генерального директора – доказать акционерам, что мы можем расти, что нам можно доверить деньги и они обязательно вернутся.

— Вы говорили, что у вас на юге ваш клиент, это семейный мужчина, которому за 40 лет. И вы сейчас хотите его омолодить. Как вы этого будете добиваться?

— Мы не говорим, что мужчина 40+ это плохо, это даже очень хорошо, это здорово. Просто мы хотим, чтобы в Beeline было больше молодежи. Мы много сделали для Бишкека. Наша кампания в Бишкеке нацелена на то, чтобы молодежь приходила и пробовала. Проект Jax «Ким билет?» получился потрясающим. Это же мы помогли Jax рестартануться. Мы хотим доказать молодежи, что Beeline можно пользоваться, что это связь в том числе и для молодежи, что у нас быстрый интернет. Мы сейчас этим и занимаемся. Нам не просто. Нам мужчина тоже нужен, но нам нужна и молодежь еще. Мы будем делать очень много интересных продуктов, которые выйдут в ближайшее время специально для молодой аудитории. Наша цель, чтобы они пришли, попробовали и остались. Если не понравится, так тоже бывает. Но мы уверены, если они попробуют, то останутся точно. 

— На рынке много разных тарифов для молодежи. Какая у вас будет фишка?

— Это будут новые продукты, которых до этого не было на рынке. Они будут яркими и привлекательными. Я не могу все раскрывать, но у нас есть несколько очень хороших идей. До конца года вы увидите наши предложения. Мы стараемся брать лучшее, что у нас есть в группе и приносить сюда, и адаптировать.

Молодым дорогу!

— Кстати про молодежь, я читала на Turmush про девушку, которая победила в вашем образовательном проекте.

— Наша социальная политика как раз направлена на помощь молодежи, чтобы они приобретали навыки, близкие к IT, чтобы они смогли себя в будущем реализовать. Мы открыли 3 коворкинг-центра, в которых проходят образовательные программы совместно с государством. 2 центра расположены в Бишкеке, а один — в Жалал-Абаде. Туда приходят молодые ребята и получают знания. Я был в Жалал-Абаде. Там нет ничего такого, куда можно пойти и чему-то поучиться. Бишкек все-таки более избалованный. Мы не только обучаем, но и стараемся помочь молодым людям устроиться на работу к нам. Люди приходят и видят, как реально работает компания. У нас есть стажеры, которые пришли с этих курсов. Мы будем продолжать это делать. Эти курсы совершенно бесплатные. Молодые ребята, у которых нет возможности обучаться дома, могут прийти в наши коворкинг-центры и в формате онлайн обучаться там бесплатно. Мы во все центры провели wi-fi, установили там оборудование и создали условия.  Для них еще важно не только обучение, но и живое общение между собой. В Жалал-Абаде я видел там и иностранных студентов. Для нас важно дать им не только теорию, а чтобы они потом ручками смогли это все делать. Не секрет, что айтишник, который чуть-чуть поработал, его стоимость сразу повышается. Мы даем ребятам не только навыки и обучение, но и стартовую площадку для лучшего заработка в будущем.  В последнем проекте выиграла девочка-инвалид из Оша. В рамках нашего проекта она обучалась почти год. Мы до последнего момента даже не знали, что она с ограниченными возможностями.

Коворкинг центр
Коворкинг центр
Коворкинг центр
1

3

Молодец, еще с такой деловой хваткой.

— Моя шеф Урсула Бёрнс – это первая темнокожая женщина, которая стала генеральным директором компании, вошедшей в Forbes-500. Она была генеральным директором Xerox. Она из беднейшего района Нью-Йорка, росла без папы. Она говорит, что самое главное, что мы должны делать в компании – это давать возможность людям, чтобы они могли стартовать. Не все это могут. Но она говорит про себя, что у нее была возможность, она прошла какую-то программу и ее по гранту взяли в университет. Если бы у нее не было такой возможности, то она так и продавала пирожные.

Больше 20 лет в связи

— В Армении у вас изначально контракт был на 2 года, а в Кыргызстане?

— Здесь у меня контакт рассчитан на 3 года. Если акционеры будут довольны моими результатам, то могут и продлить. С учетом того, что я в компании уже работаю 21 год, в разных местах меня все время перебрасывали с одного участка фронта на другой.

— А с чего вы начинали?

— Я был коммерческим директором липецкого филиала. Поднимали его с нуля. Beeline только выходил в регионы, он присутствовал только в Москве. Это был первый выход компании в регионы. А так, в мобильную связь я пришел в 1996 году. Моей первой задачей было продавать телефоны, развозить платежки на автобусе, «выбивать» дебиторскую задолженность и отвечать на звонки. Я помню то замечательное время, когда мне предлагали расплатиться консервами, мукой. Я даже помню, что мне валенки предлагали.

— Тогда еще телефоны были размером с булыжник…

 Это были телефоны стандарта NMT (Nordic Mobile Telephony) — Benefon, Nokia 720. В то тяжелое время у нас были специфические клиенты. Один из таких специфических клиентов как-то мне сказал: «Твой телефон если в толпу бросишь, то трех он точно убьет». Стоимость телефона тогда была 2000 долларов. Когда мы продавали в месяц 20 телефонов, это был большой успех. Мы его прям отмечали. Я помню даже те цены. Минута разговора была 1 доллар. Эти люди могли платить.

— Да, а сейчас практически у каждого есть мобильный телефон.

— И это здорово, потому что технологии позволили снизить стоимость телефонов и себестоимость самих сетей. Если раньше это было очень дорого, потому что это был уникальный luxury продукт. Когда себестоимость упала, то производители и операторы позволили себе продавать их дешевле. Возможность покупателей стала огромной. Плюсом все равно был рост экономики во всех странах. Люди смогли позволить себе больше и все это стало доступнее.

Я помню, это был 2001 год, акционерами нашими были россияне «Альфа групп» и норвежцы Telenor. Вот в Норвегии нам говорили, что нам не нужно идти в регионы, ничего у нас там не получится, все там глухо. Нам в Норвегии рисовали план по продажам до конца года, мы должны были стартовать в августе. Мы этот план выполнили за 2 дня. Настолько люди хотели этого, а телефоны были уже доступными. Вот так все происходило, все очень быстро развивалось.

— А какой вообще тренд? Куда мы движемся? Если раньше было достаточно установить домашний интернет и иметь сотовый аппарат, чтобы позвонить друзьям, близким, партнером, то сейчас телефон – это точка выхода в интернет.

— Сейчас трудно поверить, но Facebook появился только в 2008 году. До этого даже особой необходимости не было заходить в интернет. Как только появилось «за чем»  Facebook, то мобильный интернет стал развиваться быстрее. Огромному количеству людей потребовалось не только посмотреть новости, а быть здесь и сейчас, а потом еще TikTok. Сейчас люди живут в социальных сетях, условно говоря. Чем больше будет появляться таких проектов, тем больше мы будем обеспечивать клиентов различными вещами, которые связаны с тем, чтобы у людей все работало. Не секрет, что фотоаппарат уже почти никто не покупает. Телефон стал фотоаппаратом, записной книжкой, кошельком. Очень скоро мы сможем тоже платить тут телефонами. 

До приезда сюда я работал в Ростове, отвечал за южный регион от Тамбова до Чечни и Дагестана. У меня не было наличных вообще. Зачем таскать кошелек, карман оттягивать. Я уверен, что мы к этому придем. 

Мы работаем, у нас есть Balance.kg.  Это финансовая платформа, которая позволяет огромное количество вещей делать прямо в телефоне. Новые возможности, которые появляются в телефоне, делают его незаменимым для человека во всех областях жизни. 

Я верю, что скоро и ключей не будет, приложил телефон и тебе дверь открыли, заходи. Я реально в это верю. Мы сами как операторы этого не сделаем, потому что мы не настолько профессионалы в социальных сетях или в каких-то вещах, которые связаны с «умным домом», но в партнерстве с кем-то мы будем создавать.

Будущее не в самом интернете, а вещах, которые можно сделать с помощью интернета. Это касается цифровых сервисов. Я верю, чтобы патент купить, скоро не надо будет никуда ходить. Кнопку нажал в нашем Balance.kg и получил патент, налоги заплатить — моментально.

Сейчас даже у утюгов бывают SIM-карты. Мне рассказали случай, когда однажды плохие ребята атаковали оператора с помощью умных утюгов.  У утюга уже есть там какой-то мозг, они туда залезли, поставили вредоносную программу, распространили по этому типу утюгов.  Мир вокруг нас становится более умным. Понятно, что есть вещи, которые не быстро произойдут. Я не верю, что у нас скоро появятся автономные автомобили на улицах Бишкека, но вещи станут умными, будут пользоваться интернетом. Нам нужно будет их связывать, смотреть. Придут обязательно компании, которые сделают специальные удобные штуки, которыми мы станем пользоваться и это станет частью нашей жизни. 

— Голосовой трафик умирает?

— Да, как таковой голос тоже идет в интернете. Если кнопочный телефон связывается с базовой станцией по обычному каналу, то дальше уже все в интернете. Самые простые телефоны, которые сейчас делают наши соседи в Китае, фактически смартфоны, просто очень дешевые — там картинки нельзя смотреть, а все остальное – интернет.

 Голоса как такого не будет, но есть люди, которые не любят, чтобы у них был интернет, потому что считают, что там кто-то что-то может украсть. И это необязательно люди старшего поколения. Есть люди, которым по соображению безопасности не разрешают пользоваться другими телефонами, чтобы что-то не сфотографировал и так далее.  Голосовые телефоны будут иметь свою нишу, но она будет такая маленькая. Мы будем их поддерживать, как бы нам не хотелось что-то сделать по-другому. Всегда сегмент людей только с голосом будет. Мой папа, например, пользуется только голосом и отказывается от смартфонов. Он даже WhatsApp не пользуется никаким. Он говорит, что его кнопочный телефон неделю батарейку держит, а мой надо заряжать постоянно. Папа всегда прав :-)

Сеть 5G для большого бизнеса

— В Кыргызстане начинают тестировать 5G. Об этом стандарте ходит много мифов вплоть до того, что 5G делает людей рабами, что наносит вред здоровью человеку. Еще говорят, что не все аппараты поддерживают 5G. Что скажете?

— 5G – это стандарт, который может работать в разном частотном диапазоне. Уже 75% смартфонов поддерживают 5G. Даже самые дешевые смартфоны поддерживают 5G. Там внутри такой чип, который работает для всего. Перейти на 5G для пользователя будет достаточно просто.

Что касается приносит ли вред 5G, то мне кажется, что это страхи, которые совпали с пандемией. Сеть 5G развернута в прогрессивных странах – Южная Корея, Япония, США, в части европейских стран. Регуляторы там очень злые и суровые. Если было бы хоть что-то подозрительное для здоровья, то немедленно бы произошла на это реакция. Все мы знаем про кейсы, когда бывшие сотрудники отсуживали у цементных заводов миллионы и миллионы долларов, о том, как миллиарды долларов платили табачные компании, как фармацевтические компании платили огромные штрафы. Там за этим так следят, и там столько денег, там много юристов, которые немедленно все это раскапывают и пытаются на этом заработать денег. Это просто у них национальный вид спорта. Я, когда учился в Гарварде (advanced management programme), то во время пробежки видел надпись: если вы мне что-то там сообщите, я юрист, я гарантирую вам миллион сразу

— Если бы были реальные случаи, то уже было огромное количество исков и судебных процессов. Таких процессов нет совсем. Люди пишут про 5G очень странные вещи, приводят какие-то странные ролики, похожие на прилет инопланетян. На мой взгляд, это гарантирует, что вредность 5G близка к вредности микроволновой печи. Кто-то не использует микроволновые печи и считает их злом.

— Почему не было такой паники по поводу 4G?

— Я не могу ответить и, наверное, это пандемия и появление на радарах людей 5G совпали. Видимо, конспирологические теории повлияли. Смотрите ролик про 5G, там какая-то коровка или лошадка заболела. В Кыргызстане нет станций 5G. Все испытания проводятся в лабораторных условиях. То есть, еще ничего нет, а коровки дохнут.  Это явная истерия. Люди есть люди, они это делают не специально, а потому что часто боятся чего-то нового. Опять же, нет фактов, которые доказывают, что это хоть как-то плохо влияет на здоровье. С точки зрения физики — это просто электромагнитные волны, переменный ток, который течёт в проводах в наших стенах и создаёт электромагнитные волны. Вокруг нас огромное количество электромагнитных волн. Регуляторы во всех странах хорошо за этим следят и в нашей стране тоже. Мы не можем самовольно включить этот стандарт. Мы очень сильно контролируемы госрегуляторами и это нормально. И это позволяет исключать вопросы, что мы что-то делаем не так.  

— Как обычный потребитель, как я могу заметить разницу между 4G и 5G?

— Вы разницу не почувствуете, как обычный потребитель. Вот, к примеру, в Сингапуре для работы «Умного города» нужна взаимосвязь многих служб, таких как коммунальные. Стоят счетчики, которые регулирует минимальное изменение температуры, освещение в городе, как ездит общественный транспорт, когда включать кондиционер на остановках. Вся жизнь города регулируется, но для этого нужна взаимосвязь датчиков, которые должны взаимодействовать между собой очень быстро и постоянно. И тут без 5G не обойтись. В некоторых странах используется доставка дронами. Над вами как в фильме «Пятый элемент» что-то летает. Вот это все не может работать без 5G. Если же мы говорим про TikTok или скачивание какого-то фильма, или про отправку сообщения, то никакой разницы человек не почувствует. Это как говорят, у нас есть потенциал 450 раз уничтожить планету Земля. Достаточно одного раза, не нужно уничтожать Землю 450 раз. Так и здесь. Избыточный потенциал, который нормальным пользователем завтра не почувствуется. Это чуть-чуть для другого. Это хорошая технология, ее правильно тестировать. Наши сотрудники должны понимать, как это работает. Наш регулятор должен понимать, насколько это совместимо с другими пользователями. Это же частоты, которые сейчас военные используют. Насколько мы им будем мешать, а они нам. Это нужно проверять сейчас, чтобы понимать, что мы будем делать, а что нет. 

— 5G можно быстро запустить?

— Я бы не сказал. Дело в том, что 5G означает фундаментальное изменение сети. У нас сейчас есть один мозг, и он находится в Бишкеке, обслуживает все базовые станции. Я очень примитивно говорю, потому что это гораздо сложнее. Для 5G нужно построить большое количество маленьких «мозгов», которые будут находится везде, где станции 5G, чтобы мгновенно обмениваться друг с другом информацией. Что дает 5G? Несомненно, это высокие скорости. Это очень быстрый отклик между пользователями. Проходят миллисекунды, все должно быть мгновенно. 4G не позволяет это сделать технологически. Третий момент, который можно отметить, это то, что с 5G можно «нарезать сеть». Вот, есть клиент, какой-нибудь автобусный парк. Вот этому автобусному парку мы даем гарантированно определенную скорость. Кусок сети как будто бы этого парка. И всегда эта сеть будет работать так, как мы договорились. А простому пользователю не нужно так, мы ему даем кусочек сети и ему нормально. Вот такую нарезку сети, которая называется «слайсинг» как пицца, позволяет технология 5G. Если например, морскому порту нужны определенные стандарты, чтобы у него машины работали с машинами, то без 5G не обойтись.  И тут вот это очень важно, должна быть гарантия. Есть примеры, когда делают прецизионные изделия, нужно, чтобы агрегаты взаимодействовали друг с другом с огромной скоростью. Ни один человек это не осилит. То есть технология нужна для большого бизнеса. А для потребителей это больше баловство и пиар — вот у меня на телефоне 5G.

 А для Beeline тяжело будет перейти на 5G?

 Часть программного оборудования нам нужно будет просто докупить. В целом, это большие инвестиции, не только для нашей компании. 5G – это дорого. На современном этапе развития телеком-индустрии в нашей стране лучше мы будем подтягивать 4G до какого-то уровня. Это означает, что не надо проводить пилоты с 5G, нужно пробовать. За всем стоит клиент. Как только это кому-то потребуется, мы начнем за это бороться, начнем развертывать. Пока это лозунги.

 А у наших соседей есть 5G?

— У наших соседей нет, я не имею ввиду Китай. В Узбекистане, Казахстане мы проводили как Beeline тестирование. Это были некие лабораторные исследования, которые показывают: вот так мы можем, а так не можем. 

— А как выглядят лабораторные условия?

— К примеру, делают такой стенд, люди играют в пинг-понг. Мячик виртуальный. 4G не позволяет играть в пинг-понг. В нашей компании проводили такой эксперимент, когда нашему сотруднику Джорджу из Голландии не присоединённый ни к какой фиксированной сети робот вставил чип в руку. При этом робот управлялся человеком, который находился в другой стране. Потом он платил за бутылку кока-колы рукой. Все смотрели на него ошарашенные. Он приезжает в Дубай, проходит границу, прикладывает руку как паспорт и проходит. Идет идентификация по лицу, им не нужен от него паспорт. Он подвижник и новатор, это у него уже третий чип.

Это некие шоу, где демонстрируются возможности 5G. А вот в США это уже реальные сети, которые реально работают и в которых большие скорости. В Европе это решения для очень большого бизнеса, так как деньги это огромные.  Насколько я помню, Mercedes получил лицензию для своего завода на 5G и автоматизирует свое производство с помощью этой технологии.

 Какие продукты у вас есть для бизнеса?

— Помимо финансовых услуг через Balance.kg, у нас есть продукт с таргетированными смс. К примеру, у меня есть шиномонтаж. Я хочу, чтобы люди с этого района, у которых есть машина, пришли бы ко мне и колеса поменяли. Мы можем понять, кто эти люди и их проинформировать. СМС получат только те люди, кто подходит. Вообще мы исходим из того, что нужно бизнесу. У нас есть смарт-касса. Когда тебе ничего не нужно покупать, в телефоне ставится, выдается чек, можно к маленькому принтеру ее приконнектить. Она очень востребована. С одним из наших клиентов мы обсуждаем, как с помощью технологии LTE можно управлять техникой. Наши коллеги из VEON помогают. Мы привлекаем их опыт, чтобы сделать проекты для наших клиентов. Если клиенту что-то нужно, а это у нас есть в группе, то мы это сделаем. В Кыргызстане не так много крупных бизнесов. Наш основной клиент – это кто-то небольшой.

— Попасть к вам в компанию тяжело?

— Все это зависит от позиции. Если требуется человек, то он должен прислать резюме. Я большой противник того, чтобы устраивали людей по блату. У меня по блату никто не может устроиться. У меня ни один родственник не работает в Beeline. Мы берем по способностям и какой нам нужен профиль. Если речь идет о финансовых сервисах, то я хочу, чтобы человек был опытный. Если приходит руководитель, то я не хочу, чтобы этот человек тренировался на мне, а был опытным и с первого дня вел свою команду к победе. Если это сотрудники в колл-центры приходят, то мы понимаем, что это люди, которые только начинают свою карьеру. Мы берем и учим их. У нас есть конкурсы, есть определенные требования.

Стараемся создать такую обстановку в компании, чтобы людям было приятно и интересно здесь находиться: обучаем, есть страховка, проводим тренинги. Есть коллеги из других стран, с которыми можно обменяться опытом, получить их экспертизу. Помимо этого, у нас есть много онлайн ресурсов платных, но компания предоставляет сотрудникам бесплатно их. Плюс у нас ежегодное медицинское обследование за счет компании, страховка, на 2 года тебе выделятся определенная сумма и ты можешь следить за своим здоровьем. Есть тимбилдинги, это все сплачивает.

— С таким графиком работы, когда у вас время на семью остается? Постоянно 1000 человек дергают.

— Я бы хотел, чтобы меня больше дергали. А так, суббота семейный день, я стараюсь проводить его с семьей. В горы выезжаем. Вот на Иссык-Куль хотим съездить. Я был, а они нет. Это важно, чтобы моя семья знала о Кыргызстане больше, выезжаем. Часть времени я стараюсь туда планировать обязательно, потому что это тоже должно быть… баланс внутренний. Если не выстраивать правильный баланс между жизнью личной и работой, то ни там, ни там не получается. Еще занимаюсь спортом - играю в теннис.

— Какие блюда вам понравились в Кыргызстане?

— Из последнего приобретения – это куурдак. В Нарыне угощали. В ущелье на костре готовили. Теперь куурдак вошел в мой перечень топа. И плов здесь фантастический. Еда тут такая вкусная, особенно мясо во всех его видах. Я бы занес его в книгу рекордов Гинннеса. Столько мяса, сколько я кушал здесь, я не ел ни разу в жизни. Мне приятно открывать для себя кыргызстанцев и их культуру.

Со старшими детьми и внучкой
С дочерью и внучкой
Внучка
Со старшими детьми и внучкой
Со старшими детьми
Со старшими детьми
С сыном и внучкой
внучка
Дочь и внучка
На корте
В горах
1

11

— Слышала, вы историю тоже изучаете?

— Да, приглашали кыргызоведа к нам. Планируем сделать курс для сотрудников полностью по истории Кыргызстана. Я как приехал, сразу начал учить кыргызский язык, мне очень интересна история.  Язык – это отражение культуры. Когда ты изучаешь язык, ты больше понимаешь какие-то вещи, о которых ты не задумывался или ты не знал.

Учу кыргызский язык, тяжело, я плохо делаю домашние задания. Я, когда в командировке, всегда беру, учу слова. 

Сложно, но я не сдамся.

Закрыть  Закрыть
Комментарии будут опубликованы после проверки модератором.
Для добавления комментария необходимо быть нашим подписчиком

up

×